Международный суд в Гааге выдал ордер на арест Владимира Путина

Международный уголовный суд в Гааге выдал международные ордера на арест президента России Владимира Путина, а также уполномоченной по правам ребенка Марии Львовой-Беловой. Их обвиняют в депортации украинских детей.

“Сегодня, 17 марта 2023 года, Вторая палата досудебного разбирательства Международного уголовного суда выдала ордера на арест двух персон в контексте ситуации в Украине: г-на Владимира Владимировича Путина и г-жи Марии Алексеевны Львовой-Беловой”, – говорится в пресс-релизе МУС.

Международный уголовный суд поясняет, что Путин и Львова-Белова подозреваются в незаконной депортации украинских детей.

В четверг о том, что вывоз украинских детей на территорию России может считаться военным преступлением, заявила следственная комиссия ООН.

“Г-н Владимир Владимирович Путин [. ], президент Российской Федерации, предположительно несет ответственность за военное преступление в форме незаконной депортации населения (детей) и незаконного перемещения населения (детей) с оккупированных территорий Украины в Российскую Федерацию (согласно статьям 8(2)(a)(vii) and 8(2)(b)(viii) Римского статута)”, – говорится в пресс-релизе.

Судьи Международного уголовного суда добавляют, что у них есть достаточные основания считать, что Путин лично несет ответственность за эти преступления и как непосредственно причастный к ним, и как руководящее лицо, чьи подчиненные с его попустительства или при его одобрении совершали эти преступления.

Уполномоченную по правам ребенка Марию Львову-Белову МУС подозревает в том же преступлении согласно тем же статьям Римского статута, что и Путина.

“Есть разумные основания считать, что г-жа Львова-Белова несет персональную ответственность за вышеупомянутые преступления, совершив эти деяния непосредственно, совместно с другими лицами и/или через действия других лиц”, – говорится в сообщении Международного уголовного суда.

“Историческое решение”

Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.

Конец истории Реклама подкастов

Президент Украины Владимир Зеленский назвал решение МУС “историческим решением, с которого начнется историческая ответственность”.

“Осуществить такую преступную операцию было бы невозможно без приказа высшего руководителя государства-террориста. Разделять детей с семьями, лишать их какой-либо возможности связаться с родными, прятать детей на российской территории, распылять их по отдаленным регионам – это все очевидно росийская государственная политика, государственные решения, государственное зло. Которое начинается именно с первого должностного лица этого государства”, – заявил Зеленский.

Россия не признает Международный уголовный суд и не ратифицировала его основополагающий документ, Римский статут. Об этом, реагируя на новость об ордерах, напомнила представитель МИД России Мария Захарова.

“Решения Международного уголовного суда для нашей страны не имеют никакого значения, в том числе с правовой точки зрения. Россия не является участником Римского статута Международного уголовного суда и обязательств по нему не несет”, – написала Захарова в соцсетях.

О том, что Россия не признаёт Международный уголовный суд в Гааге и не подпадает под его юрисдикцию, заявил и пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков.

“Россия, как и целый ряд государств не признает юрисдикцию этого суда и, соответственно, любые решения подобного рода являются для РФ с точки зрения права ничтожными”, – заявил он.

На вопрос журналистов, не побоится ли Путин теперь ездить в страны, которые признают Международный уголовный суд, Песков ответил, что ему нечего добавить по этому поводу.

Глава Офиса президента Украины Андрей Ермак, комментируя новость о решении МУС, высказался в телеграм-канале очень лаконично: “Это только начало”.

“Подумают, прежде чем пожать ему руку”

Генеральный прокурор Украины Андрей Костин заявил, что решение МУС – это сигнал для мира о том, что российская власть преступна.

“Отныне президент России имеет официальный статус подозреваемого в совершении международного преступления – незаконной депортации и перемещении украинских детей. Это означает, что за пределами России Путин должен быть арестован и предан суду. И мировые лидеры трижды подумают, прежде чем пожать ему руку или сесть с ним за стол переговоров, – написал Костин у себя в фейсбуке. – Мир получил сигнал о том, что российский режим преступен и его руководство и союзники будут привлечены к ответственности. Это историческое решение для Украины и всей системы международного права”.

Мария Львова-Белова выдачу ордера на ее арест назвала – вероятно, подразумевая сарказм – оценкой ее помощи детям, оказавшимся в зонах военных действий.

“Здорово, что международное сообщество оценило ту работу по помощи детям нашей страны, что мы не оставляем их в зонах военных действий, что мы вывозим их, мы создаем для них хорошие условия, что мы окружаем их любящими, заботливыми людьми”, – цитирует Львову-Белову агентство ТАСС. Она назвала вывезенных детей “детьми нашей страны”, поскольку Россия объявила своими все захваченные ею украинские территории.

МУС нашёл, в чем прямо и персонально обвинить Путина

разъясняет корреспондент Русской службы Би-би-си Ольга Просвирова

Международный уголовный суд нашел способ привлечь к ответственности Владимира Путина.

Сделать это было не так уж легко. Самое очевидное преступление, за которое обычно отвечают лидеры государств, — это преступление агрессии, то есть сам факт применения вооруженной силы против суверенитета, целостности и независимости другого государства. Поскольку Россия вторглась на территорию Украины и оккупировала ее часть, обвинение в агрессии могло бы стать самым ожидаемым.

Но юридически сделать этого невозможно. МУС вправе расследовать преступление агрессии только в том случае, если обе стороны военного конфликта являются участниками МУС. Ни Россия, ни Украина не являются.

Сама Украина не могла осудить Путина — в национальных судах главы государств обладают иммунитетом. Но перед МУС иммунитета ни у кого нет.

Еще в июне бывший прокурор МУС Луис Морено Окампо говорил, что для того, чтобы привлечь Путина, суд должен доказать его персональную вину. Главу государства сложно обвинить, например, в убийстве мирного жителя или даже в обстреле больницы, потому что необходимо доказать, что он мог иметь к этому непосредственное отношение, то есть отдать такой приказ.

Еще летом Морено Окампо говорил, что наиболее простой способ привлечь президента к ответственности — это расследовать преступление против человечества, а именно — вынужденное перемещение людей.

Россия не просто не скрывает, что вывозит на свою территорию украинских детей, — Россия говорит об этом с гордостью и отчитывается о “перевоспитании” этих детей.

На днях ООН выпустила доклад, авторы которого детально изучили случаи 164 детей, которых вывезли из Донецкой, Харьковской и Херсонской областей. Сами эти дети позднее рассказывали, что представители российских соцслужб прямо говорили им, что их передадут в российские семьи.

По подсчетам Украины, Россия вывезла из страны более 16 тысяч детей.

Выдача ордера на арест — важный шаг для МУС. Но еще важнее, что Международный уголовный суд не выносит заочных приговоров. То есть, для того, чтобы дело Путина разобрали в суде, он должен лично присутствовать в Гааге. А шансы на это невелики.

Эксперты сомневаются, что МУС когда-либо получит реальную возможность судить Владимира Путина.

Один из самых известных аналогичных случаев — дело против бывшего президента Судана Омара аль-Башира, обвиняемого в массовых убийствах. Ордер на арест аль-Башира МУС выдал больше десяти лет назад. Только в 2020 году, через год после свержения и ареста президента, правительство Судана согласилось выдать его. Но до сих пор так и не выдало. Пока что его судят на родина за переворот 1989 года. Аль-Баширу сейчас 78 лет.

Эксперты сходятся во мнении, что пока в России силен существующий режим, приговоры в отношении высокопоставленных лиц вряд ли возможны.

Профессор международного права центра военных исследований Копенгагенского университета Кевин Йон Хеллер говорит: “Это невероятно важное событие. Не каждый день действующему главе государстве предъявляет обвинения международный суд. Но, конечно, шансы на задержание Путина в ближайшее время крайне малы”.

Хеллер сомневается, что Путин в ближайшее время будет покидать пределы России, а если и будет совершать международные поездки, то в те страны, которые не выдадут его международному суду.

“С юридической точки зрения любая страна-член МУС обязана исполнять это решение. И в случае, если Путин приедет на территорию этой страны, его должны арестовать и передать суду. Но на деле государства не всегда так поступают. Например, против президента Судана были выдвинуты серьезные обвинения, а он после этого побывал в нескольких странах, являющихся членами МУС, и ни одна не арестовала его. Так что ордер на арест — не гарантия того, что Путина передадут МУС. Но с юридической точки зрения у стран есть обязательство это сделать”, — говорит Хеллер.

Российский правозащитник Павел Чиков напоминает, что Путин стал шестым главой государства, обвиненным Международным уголовным судом или специальными трибуналами.

“Ни одного обвинительного приговора президентам МУС еще не вынес. Два оправданы, один не дожил до приговора, еще один ожидает выдачи”, – пишет Чиков.

Ожидающий выдачи – это бывший президент Судана Омар Башир, которого обвиняют в геноциде населения Дарфура. Его свергли и арестовали на родине, но до сих пор в Гаагу не выдали.

Единственным осужденным международным судом и реально отправленным в тюрьму главой государства остается президент Либерии Чарльз Тейлор, которого Специальный Суд по Сьерра-Леоне осудил на 50 лет тюрьмы за военные преступления и преступления против человечности.

Бывший президент Югославии Слободан Милошевич, обвиненный в таких же преступлениях Трибуналом по бывшей Югославии, в 2006 году умер в тюрьме в Гааге, не дождавшись приговора.

Темы

Гаагский трибунал: 20 лет поиска справедливости

В течение двадцати лет в Гааге судят обвиняемых в совершении военных преступлений в бывшей Югославии. Трибунал – первый международный суд после Второй мировой, и его деятельность вызывает ожесточенные споры.
Программа “Репортер” приглашает разобраться, почему.

Война в бывшей Югославии стала самым кровавым конфликтом в Европе во второй половине 20 века, ее последствия для региона и континента в целом ощущаются и сегодня. Конец вооруженному противостоянию в бывшей Югославии положили Дейтонские соглашения. Начался этап осмысления случившегося и активного поиска преступников, тех, кого обвиняли в организации и исполнении массовых убийствах, геноциде, разжигании ненависти по национальному признаку, – деяниях, объединенных в категорию “преступления против человечности”.

Теодор Мерон, президент Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ) комментирует: “Миссия трибунала четко определена: мы должны решить, признавать подсудимого виновным или нет”.

Васвия Видович, адвокат, вспоминает: “Мы были в отчаянии. Мы никогда не думали, что удастся принять какие-то меры и остановить эти ужасные преступления в Боснии. Собственно, для этого и был создан Гаагский трибунал”.

Серж Браммерц, главный прокурор МТБЮ: “Никто не верил, что Караджича и Младича однажды арестуют”.

Карла дель Понте, бывший генеральный прокурор: “Президент, генералы, премьер-министр, высокопоставленные политики, чиновники, причастные к совершению военных преступлений и преступлений против человечности – все они предстали перед судом”.

Британский репортер, писатель и свидетель Эд Вальями много лет участвовал в работе трибунала: “Вся эта история была рассказана свидетелями. Для тех, кто выжил, для тех, кто живет с грузом воспоминаний, прийти в суд и рассказать все,стало мужественным и нужным шагом”.

Када Хотич, представительница организации Матери СребреницыКак можно простить, когда никто не просит прощения?”

Международный трибунал по бывшей Югославии был создан решением Совета безопасности ООН в 1993 года, когда в Боснии еще лилась кровь. Трибунал стал первым международным судом после Второй мировой. Единственные аналоги – Нюрнбергский и Токийский трибуналы – уступают ему и по срокам деятельности, и по количеству обвиняемых.

Одна из главных претензий к трибуналу – длительные сроки рассмотрения дел и принятия решений. Серж Браммерц отмечает: “Речь в трибунале идет об этнических чистках в более чем 40 населенных пунктах в период с 92 по 95-й годы. Речь идет о трехлетней блокаде Сараева, о геноциде в Сребренице. Речь идет о пленных миротворцах. О минимум ста тысячах жертв войны в Боснии. К разбирательству подключены более миллиона страниц документов, показаний, так или иначе связанных с югославской войной. На изучение столь масштабного дела нужно время – вот я о чем. Уверен, что роль трибунала – не только в максимально быстром вынесении обвинительных приговоров, но и в том, чтобы показать миру масштаб совершенных злодеяний. А также дать возможность жертвам и свидетелям рассказать о случившемся”.

Эд Вальями вспоминает: “Отличительной чертой резни в Боснии была ….устрашающая интимность. Люди знали друг друга. Пытали своих школьных друзей, друзей по футбольной команде. И в зале суда они встречались вновь. Во время слушаний свидетелей спрашивали: “Узнаете подсудимого?” В ответ раздавалось – “да”. “Не могли бы указать на него?” И они указывали. А подсудимые, как было во время процесса над Душко Тадичем, в ответ смеялись, отводили глаза, что-то обидное говорили, если перед ними, к примеру, была женщина, жертва изнасилования. Все это – материал не для обучения юристов, нет, это материал для нас, писателей. Это рассказ о том, как война продолжается в трибунале”.

Када Хотич: “Мы в отчаянии, когда читаем отчеты заседаний трибунала. Складывается впечатление, что они всегда находят причину, чтобы не осуждать. Сегодня это происходит главным образом из-за состояния здоровья подсудимых. У кого-то рак, кто-то просто слишком стар. А приговора как не было, так и нет. В случае с Воиславом Шешелем дело закрыли без вынесения приговора, а человека вообще отпустили из-за проблем со здоровьем. Почему они не могли вынести приговор, а потом уже отпускать его на лечение? “

Основатель и лидер Сербской радикальной партии, вице-президент Сербии
Воислав Шешель добровольно прибыл в Гаагу в 2003-м, намереваясь защищать себя сам. Его самоуверенное поведение во время заседаний у кого-то вызывало гнев, а для кого-то стало косвенным доказательствам его невиновности. Так или иначе, в 2014-м Шешеля отпустили домой для прохождения лечения. Он должен был вернуться в Гаагу в марте, но говорит, что больше не поедет туда: “Я был действительно болен, но это – не главная причина. Они попросту не знали, что со мной делать. После двенадцати лет процесса они не смогли принять решения по моему делу, не смогли установить связь между мной и теми или иными военными преступлениями. Для трибунала я стал огромной проблемой – вроде непослушного ребенка. Я стал без преувеличения лучшим адвокатом в этом суде!”

Но Шешель – не единственный случай. Суд предъявил 161 обвинение. Двоих обвиняемых полностью оправдали.. Хорватского генерала Анте Готовину после оправдания дома встречали как героя. Похожий сценарий гаагской истории и у генерала Момчило Перишича, экс-главы Генерального штаба Югославии.

Президент трибунала Теодор Мерон уверен: “Оправдательные приговоры всегда спорны. Они тем более спорны, когда речь идет о чрезвычайно запутанном политизированном деле. Враждебность между этническими и национальными группами продолжается и сегодня, несмотря на прилагаемые усилия для примирения сторон. Прогресс, безусловно есть – в том числе и благодаря нашему трибуналу. Миссия международного суда – тщательно изучать доказательства и выявлять тех, кого следует признать виновным без каких-либо колебаний”.

Карла дель Понте вспоминает: “Более восьми лет я работала днем ​​и ночью. У меня не было личной жизни, не было отпусков, я мало спала. Не я одна, кстати, но и все мои коллеги тоже! Но мы не сходили с дистанции, стремясь довести дело до конца. Было непросто, но многое у нас получилось. Уверена это было важно. Важно для жертв той войны: тысячи и тысячи людей мечтали о правосудии, и оно было совершено!”

Имеет ли правосудие срок давности? Многим из тех, кто потерял близких в 90-х в бывшей Югославии, ждать его пришлось долгие годы. Некоторые ждут по сей день. Окончательные вердикты по делам ключевых фигур судебного разбирательства, экс – лидеров боснийских сербов Караджича и Младича, ожидаются в следующем году. Утешит ли приговор героиню репортажа?

Када Хотич: “Я потеряла сына, мужа, братьев, свекра. В общем та война унесла у меня 56 близких и дальних родственников. Пока те, кто совершил эти преступления, не признают своей вины в геноциде (а они ведь отвергают обвинения!), пока они не покаются, мы не можем их простить “.